Любовь — это…

С ролевыми играми у меня не складывалось никогда. Ну вот это все: он мамонта тащит, а я тут такая в платьишке, или я мамонта тащу, а он тут такой в слинге, кашу сварил и патроны подносит, а в кармане букетик незабудок. Может, потому что играть очень сложно и затратно, может, потому что роль маловата и трещит по швам, а может мы сложнее любой роли.

Вот сейчас любят говорить: партнерский брак. Прекрасная идея. Плоха только тем, что идея. А за идеей, самой прекрасной, никогда не видно живого человека — того, у которого понос сменяется озарением, подлость — альтруизмом, и мелочность — благородством. Или даже не сменяются, а каким-то чудесным образом сосуществуют.

И дело-то не в том, что идея плохая: вот есть у меня идея счастливой жизни «по каталогу», воскресный ужин, пирог со сливами, белые салфетки и ручной работы стаканы на террасе. А дети вдруг оп — и пирога не едят, а требуют колбасы, и жрут ее, гады, таская из холодильника, и ты такая наорешь на всех, усадишь в салфетках и благости, и они сидят, отсиживают, глядят исподлобья и ждут окончания. И думаешь, ну и фиг с ним, приветствую жизнь, сосиски из контейнеров и пятна кетчупа на столе, и тарелки дурацкие, старые с цветочками и трещинами, и чай пакетиком — а в душе ноет гадко, ностальгия, по несбывшейся идее: а они веселые, ногами болтают, важные свои глупости рассказывают. И тоже думаешь, как хорошо, хоть и не как в каталоге.

И вот партнерский брак этот: это мы такие в бронзе, взаимоподдержка, уважение, взаимовыручка, никаких игр вроде — а вот на личности не перейдешь, тарелкой об пол не треснешь, и обиды надо доносить я-сообщениями. И вроде идея хорошая, а получается по каталогу.

Последние лет 20 было модно ставить цели. Создавать идею и идти к ней. Последние несколько лет стало модно не ставить целей. Катиться, с какой ноги встал, и радоваться, если закатился на фуршет, а не на свалку. Катишься — и скучаешь по белым салфеткам и чаю с листиками мяты в фарфоре.

Так вот жизнь, и любовь, и дети, и бизнес, как мне видится — это не про то, что волочить за шкирку настоящее к упорной цели, и не про то, чтобы с утра встречать невынесенный мусор улыбкой поселенцев с Гоа. А про то, что где-то между идеей и настоящим и случается жизнь. Вот в решении этого ежедневного баланса между мечтой и реальностью она и есть.

В том, чтобы стремиться быть хорошим партнером, и жить в том, как часто ты им не являешься, в том, чтобы стремиться вырастить счастливых, успешных, развитых детей и смирением с их нетаковостью, в том, чтобы писать пятилетние цели построения империи, и уметь жить с протекающей трубой. Потому что если который день империи все нет, то это очень грустно, а если который день течет труба — то не лучше. И с трубой жить легче, когда на горизонте маячит империя, и империю построится только тогда, когда латаешь трубы.

Единственные отношения, которые у меня получаются — это отношения поиска. Идем мы такие, вдвоем, каждый с багажом своих каталогов за плечами, и то один начнет ныть, то второй сбесится, то один поддержит, то другой сольется, а с утра просыпаешься и варишь кашу, и ищешь, как жить, со вчерашними расхлопанными дверями, с неслучившейся романтикой. Когда между мечтой и реальностью ищешь не компромисс, а путь. А он, сволочь такая, у каждого свой, и опять машешь руками и лупишь по столу картами и маршрутами, споришь, миришься, вдруг обмираешь в нежности от понимания и взъедаешься от его отсутствия.

Но идти-то вместе.